Все чаще и чаще начали привозить к нам иностранцев. Хорошо
одетые джентльмены вежливо щурились на примитивное наше
богатство, на древние монастырские своды, на бумажные спецов-
ки ребят. Коровником нашим мы тоже не могли их удивить. Но
живые хлопчачьи морды, деловой сдержанный гомон и чуть-чуть
иронические молнии взглядов, направленные на рябые чулки и
куцие куртки, на выхоленные лица и крошечные записные кни-
жечки, удивляли гостей.

"Педагогическая поэма"

Пышней, чем в ясный час расцвета,
Аллея пурпуром одета.
И в зыбком золоте ветвей
Еще блистает праздник лета
Волшебной прелестью своей.

И ночь, сходящую в аллею,
Сквозь эту рдяную листву,
Назвать я сумраком не смею,
Но и зарей — не назову!

Константин Фофанов

Осенью идешь по садам, а под ногой земля затвердела от первых заморозков, яблоки уже почти собраны с деревьев. Их уложили в ящики и отправили в шумные города, и они попадут в квартиры, где много книг, журналов, мебели и людей. А на деревьях притаились маленькие корявые уродцы. Их не стали рвать.
Надкусишь такое яблочко, а оно сладкое, сочное. В щербатом бочке оно скопило всю свою сладость. И ты спешишь от дерева к дереву, ступая по твердой корке тронутой морозом земли, и набиваешь карманы корявыми шишковатыми яблочками. Немногие знают, как они хороши.

Шервуд Андерсон, "Уайнсбург, Огайо"

– У нас если захочешь яблочка, так надо сначала на дерево залезть; захочешь клубнички, так ее сперва надо вырастить; орешка захочешь – в лес надо идти. У вас просто: иди в столовую и ешь, чего душа пожелает, а у нас поработай сначала, а потом уж ешь.
– Но и мы ведь работаем, – возразила Ниточка. – Одни работают на полях, огородах, другие делают разные вещи на фабриках, а потом каждый берет в магазине, что ему надо.
– Так ведь вам помогают машины работать, – ответил Незнайка, – а у нас машин нет. И магазинов у нас нет. Вы живете все сообща, а у нас каждый домишко – сам по себе.

Николай Носов, "Незнайка в Солнечном городе"

Бабушка сняла с подоконника старые хлопки, смела в ведро золу и открыла окно. И сразу в избе стало светло, весело, и все слышно - вот в кустах воробьи чирикают, вот ласточки щебечут, вот где-то ребятишки кричат и смеются и на разные голоса поют петухи.
Вдруг как-то затуманилось солнышко, потемнело в избе... Легкий грохот прокатился над крышей, острый огонек блеснул в окно... Таня бегом бросилась на улицу:
- Что это? Гроза?!
Дедушка в палисаднике перекапывал землю. Он оперся на заступ и прищуренными глазами глядел на небо. А на небе уже снова сияло солнышко. И только две маленькие лиловые тучки летели по ветру и словно догоняли друг друга.
- Где гроза? - сказал дедушка. - Никакой грозы нет.
- А что же ударило?
- А это так: две молодые тучки столкнулись-поспорили, ударились, молнии высекли... А как ударились, так и громок загремел. Первый громок прогремел, Татьянка, весна-красна пришла!

Л. Воронкова, «Солнечный денёк»

Текут в согласии и мире,
Сияя радостным лучом,
Семейства звездные в эфире
Своим указанным путем.

Но две проносятся кометы
Тем стройным хорам не в пример;
Они их солнцем не согреты,-
Не сестры безмятежных сфер.

И в небе встретились уныло,
Среди скитанья своего,
Две безотрадные светила
И поняли свое родство.

И, может, с севера и с юга
Ведет их тайная любовь
В пространстве вновь искать друг друга,
Приветствовать друг друга вновь.

И, в разное они теченье
Опять влекомые судьбой,
Сойдутся ближе на мгновенье,
Чем все миры между собой.

Каролина Павлова

– Состояния-то и все так составляются, – проповедует Анна Павловна, – тут копеечку сбережешь, в другом месте урвешь – смотришь, и гривенничек!

"Пошехонская сторона"

— Если бы вы знали, какие у бойскаутов мудрые законы! Гога, как гласит ваш закон про копейки и рубли?
— Не знаю.
— Ну не важничай, скажи.
— Сберегай копейки, а рубли сами придут, — нехотя произнес Гога.
— Вы слышите? Сберегай копейки… Как мудро! Разве не для этого мы все живем? Большевики кричат: свобода, свобода! Какая может быть свобода, если у меня нет денег?
— Как нет? — спросил Иван Петрович. — Я тебе сегодня дал десять миллионов. Гога свидетель.
— Ах, Иван, мне не до шуток…

Леонид Жариков, "Судьба Илюши Барабанова"

В глубине на гвоздях висели мочальные парики, бумажные мантии и другое комедиантское отрепье, в углу свалены жестяные короны и латы, скипетры, деревянные мечи, сломанные стулья – все, что осталось от недавно упраздненного – по причине дурости и великой непристойности – немецкого театра Иоганна Куншта, бывшего на Красной площади.

Алексей Толстой, "Петр I"