Мужик уронил топор в реку; с горя сел на берег и стал плакать.
Водяной услыхал, пожалел мужика, вынес ему из реки золотой топор и говорит: «Твой это топор?»
Мужик говорит: «Нет, не мой».
Водяной вынес другой, серебряный топор.
Мужик опять говорит: «Не мой топор».
Тогда водяной вынес настоящий топор.
Мужик говорит: «Вот это мой топор».
Водяной подарил мужику все три топора за его правду.
Дома мужик показал товарищам топоры и рассказал, что с ним было.
Вот один мужик задумал то же сделать: пошел к реке, нарочно бросил свой топор в воду, сел на берег и заплакал.
Водяной вынес золотой топор и спросил; «Твой это топор?»
Мужик обрадовался и закричал: «Мой, мой!»
Водяной не дал ему золотого топора и его собственного назад не отдал — за его неправду.

Л.Н.Толстой, "Мужик и водяной", рассказ-басня (ну очень нравоучительно   )

И из всей этой суммы нужно только отдать доллар Скуайрсу — один доллар, не больше, так сказал Хегленд, а остальное — пять с половиной долларов за один вечер интересной, восхитительной, изумительной работы — принадлежит ему! Он едва мог этому поверить. Право же, как в сказке! «Тысяча и одна ночь»! И, однако, ровно в двенадцать часов этого первого вечера где-то прозвучал гонг, послышалось шарканье ног, и появились три мальчика: один занял место Барнса за конторкой, двое других должны были исполнять поручения. И по команде Барнса восемь мальчиков его смены поднялись, выстроились в ряд и направились к двери. В служебном помещении, как только его отпустили, Клайд подошел к мистеру Скуайрсу и вручил ему доллар серебром.
   — Правильно, — сказал мистер Скуайрс.

Теодор Драйзер, "Американская трагедия"

Рассрочка - это основа американской торговли. Все предметы, находящиеся в доме американца, куплены в рассрочку: плита, на которой он готовит, мебель, на которой он сидит, пылесос, при помощи которого он убирает комнаты, даже сам дом, в котором он живет, - все приобретено в рассрочку. В сущности, ни дом, ни мебель, ни чудные мелочи механизированного быта ему не принадлежат. Закон очень строг. Из ста взносов может быть сделано девяносто девять, и если на сотый не хватит денег, то вещь унесут. Собственность для подавляющего большинства народа - это фикция. Все, даже кровать, на которой спит отчаянный оптимист и горячий поборник собственности, принадлежит не ему, а промышленной компании или банку. Достаточно человеку лишиться работы, и на другой день он начинает ясно понимать, что никакой он не собственник, а самый обыкновенный раб вроде негра, только белого цвета. А удержаться от покупок никак невозможно.

Илья Ильф, Евгений Петров, "Одноэтажная Америка"

Л и д и я.  Слушайте!  Вы  несносны. Я переехала от мужа потому... Нет, мне стыдно.
Т е л я т е в.  Ах,  что  вы!  Продолжайте!  Меня-то стыдно?   Я  уж  такой особенный человек, что меня никогда ни одна женщина не стыдилась.
Л и д и я.  Ну, так и мне вас  не стыдно. Я переехала от мужа в надежде  на Кучумова; он мне обещал дать взаймы сорок тысяч.
Т е л я т е в. Ах, он чудак! Да отчего ж не восемьдесят?
Л и д и я. А он может и восемьдесят?
Т е л я т е в.  Еще бы! Он и двести может,  то  есть обещать,  а  заплатить где же! У него редко и десять рублей найти в кармане можно.
Л и д и я.  Вы лжете на него.  Он  выкупил отцово имение, оно стоит больших денег; я сама видела, как он дал моей maman шестьсот рублей.
Т е л я т е в.  Насчет  имения  я  сказать  ничего не могу; а откуда у него шестьсот рублей, я знаю.  Он  пять  дней  бегал по Москве, искал их, насилу ему дали на месяц и взяли вексель в две тысячи рублей. Я думал, что он ищет денег  для  вашего  мужа,  которому он уже давно проиграл в клубе эту сумму и не заплатил.

А.Н.Островский, "Бешеные деньги"

— В таком  случае, госпожа Кокнар, вы вдвойне оскорбили  меня,

А п л о м б о в. И вы поверили? Покорнейше вас благодарю! Очень вам благодарен! (Ятю.) А вы, господин Ять, хоть и знакомый мне, а я вам не позволю строить в чужом доме такие безобразия! Позвольте вам выйти вон!
Я т ь. То есть как?
А п л о м б о в. Желаю, чтобы и вы были таким же честным человеком, как я! Одним словом, позвольте вам выйти вон!

Тоже А.П.Чехов, "Свадьба"

В Филину дверь входила очень хорошенькая дама в великолепно сшитом пальто и с черно-бурой лисой на плечах. Филя приветливо улыбался даме и кричал:
   – Бонжур, Мисси!
   Дама радостно смеялась в ответ. Вслед за дамой в комнату входил развинченной походкой, в матросской шапке, малый лет семи с необыкновенно надменной физиономией, вымазанной соевым шоколадом, и с тремя следами от ногтей под глазом. Малый тихо икал через правильные промежутки времени. За малым входила полная и расстроенная дама.
   – Фуй, Альеша! – восклицала она с немецким акцентом.
   – Амалия Иванна! – тихо и угрожающе говорил малый, исподтишка показывая Амалии Ивановне кулак.
   – Фуй, Альешь! – тихо говорила Амалия Ивановна. – А, здорово! – восклицал Филя, протягивая малому руку.
   Тот, икнув, кланялся и шаркал ногой.
   – Фуй, Альешь... – шептала Амалия Ивановна.
   – Что же это у тебя под глазом? – спрашивал Филя.
   – Я, – икая, шептал малый, повесив голову, – с Жоржем подрался...
   – Фуй, Альеша, – одними губами и совершенно механически шептала Амалия Ивановна.
   – Сэ доммаж! – рявкал Филя и вынимал из стола шоколадку.
   Мутные от шоколада глаза малого на минуту загорались огнем, он брал шоколадку.
   – Альеша, ти съел сегодня читирнадцать, – робко шептала Амалия Ивановна.
   – Не врите, Амалия Ивановна, – думая, что говорит тихо, гудел малый.
   – Фуй, Альеша!..

М.А.Булгаков, "Театральный роман"

стало плохо,