С  этого  самого  дня  Чиполлино начал работать в мастерской Виноградинки и скоро достиг больших успехов  в  сапожном  деле: натирал  воском  дратву,  подбивал  подметки,  ставил  набойки, снимал мерку с ног заказчиков и при этом не переставал шутить.
  Мастер Виноградинка был доволен им, и дела у них шли отлично не только потому, что они усердно работали, но  и  потому,  что многие  заходили  в  мастерскую,  чтобы  посмотреть  на смелого мальчишку, которыми заставил плакать самого кавалера  Помидора.

Джанни Родари "Приключения Чиполлино"

— Но  какая беда случилась  на сей раз? — спросил я. — Надеюсь, это  не еще одно убийство?
     — О  нет!  Ничего подобного. Собственно  говоря, дело это  чрезвычайно простое, и  я  не сомневаюсь, что мы и сами  с ним превосходно справимся, но мне пришло  в  голову, что Дюпену, пожалуй,  будет любопытно  выслушать  его подробности — ведь оно такое причудливое.
     — Простое и причудливое, — сказал Дюпен.
     — Э...  да. Впрочем,  не совсем. Собственно  говоря, мы все  в  большом недоумении, потому что  дело это  на  редкость просто, и  тем не  менее  оно ставит нас в совершенный тупик.

Эдгар Аллан По, "Похищенное письмо"

Роясь в давно не открывавшемся  ящике  письменного  стола,  я  случайно извлек на свет запыленную рукопись, на  коричневой  обложке  которой  была наклейка с надписью: "Заметки к роману". Страницы с загнутыми  там  и  сям уголками пахли прошлым, и когда я раскрыл  рукопись  и  положил  ее  перед собой, память вернулась к тем летним  вечерам  -  не  столь,  быть  может, давним, если вести счет только на года, но очень, очень  отдаленным,  если измерять время чувствами, - когда, сидя  вместе,  создавали  роман  четыре друга, которым никогда больше уже не сидеть вместе. С  каждой  потрепанной страницей, которую я переворачивал, во мне росло неприятное ощущение,  что я всего лишь призрак.  Почерк  был  мой,  но  слова  принадлежали  кому-то другому, и, читая, я удивленно вопрошал себя: "Неужели я когда-то мог  так думать? Неужто я собирался так поступить? Неужто я в самом  деле  надеялся на это? Разве я намеревался стать таким? Неужели молодому  человеку  жизнь представляется именно такою?"  И  я  не  знал,  смеяться  мне  или  горько вздыхать.
   Книга представляла собою собрание разных записей: не то дневник, не  то воспоминания. Она являлась результатом многих размышлений, многих бесед, - и я, выбрав из них то, что  мне  показалось  пригодным,  кое-что  добавив, изменив и переделав, составил главы, которые печатаются ниже.

Дж. К. Джером "Как мы писали роман"

– Послушайте, господин Терентьев, – сказал вдруг Птицын, простившись с князем и протягивая руку Ипполиту, – вы, кажется, в своей тетрадке говорите про ваш скелет и завещаете его Академии? Это вы про ваш скелет, собственный ваш, то есть ваши кости завещаете?
   – Да, мои кости...
   – То-то. А то ведь можно ошибиться; говорят, уже был такой случай.
   – Что вы его дразните? – вскричал вдруг князь.
   – До слез довели, – прибавил Фердыщенко.
   Но Ипполит вовсе не плакал. Он двинулся было с места, но четверо, его обступившие, вдруг разом схватили его за руки. Раздался смех.
   – К тому и вел, что за руки будут держать; на то и тетрадку прочел, – заметил Рогожин. – Прощай, князь. Эк досиделись; кости болят.
   – Если вы действительно хотели застрелиться, Терентьев, – засмеялся Евгений Павлович, – то уж я бы, после таких комплиментов, на вашем месте нарочно бы не застрелился, чтоб их подразнить.

Ф.М.Достоевский, "Идиот"

Игорь, не бросай меня, хорошо?

И прежний сняв венок — они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него

Правда смеялась, когда в неё камни бросали:
«Ложь это всё, и на Лжи одеянье моё…»

— И интереснее всего в этом вранье то, — сказал Воланд, — что оно — вранье от первого до последнего слова.
— Ах  так? Вранье?  — воскликнул кот, и все  подумали, что он  начнет протестовать, но он только тихо сказал: — История рассудит нас.

"Мим"